TOPOR

Требуется продавец. Магазин автотоваров, автохимии, масел итп. Территориально конец Московского проспекта, Лексус центр-Гиант-Аксакова. Знание тематики желательно, желание знать обязательно. ЗП по результатам собеседования. График 4/2. Звонить мне 909 799 один восемь два девять. Игорь.

Спасибо!!! Я сам все прозевал, так без выходных и работаю.

Требуется торговый представитель. Автоаксессуары, автомасла, автохимия. Со своим авто. Клиентская база наша. Хороший коллектив, адекватное руководство. Опыт в общении с разными клиентами и в продажах желателен. ЗП 30-40 +топливная карта. Никаких гпс-трекеров. Звонить мне 909 799 один восемь два девять. Игорь.

Вообще не смотрю. За редким исключением. Из отечественных неплох был "Ликвидация". Хотя если найдутся очевидцы, клюквы найдут немерянно...

От сериалов на НТВ пахнет говном за километр

Вот вам и ответ Чемберлену!

Попрошу трезвее смотреть на текст. Вообще на дорогах и на крышах было больше, потому что туда сдувал ветер, и пыль задерживалась бордюрами. Так же и на крышах. А вообще, я чувствую сильную личную неприязнь к моей персоне в ваших словах, математик вы наш. .

Вот ссылка без фантазий.

Это меняет все. Надежность источника, равна бабушке у подъезда. Это не в раздел новости, а в раздел слухи.

Вчера дядька приезжал, поговорил с ним под закуску об аварии. Он с четырьмя срочниками набрали роту партизан, литовцев, латышей и эстонцев. Стартовали из Риги. 12 или 16 июня прибыли в Припять. Поставили палаточный городок, километрах в десяти от Припяти, фон был 0,5-0,7 рентген. В округе Припяти, в каждом поле стояли такие городки, сотни наверное. Сразу начали работы по зачистке города. Город был покрыть толстым слоем радиоактивной пыли. На дорогах поменьше, иногда три- четыре сантиметра, иногда вровень с бордюром. Пожарными машинами смывали пыль с дороги, где не смывалось, лопатам. Дальше шли разведчики, проверяли дорогу военными дозиметрами, те начинали только работать от 1 рентгена. Еще у них был помощнее, от 10 рентген работал. Иногда одна песчинка, застрявшая в трещине асфальта давала фон в 1-2 рентгена. Их вручную выковыривали. Пыль которую с дорог выкидывали на газоны, снимали вместе с грунтом и увозили в могильники. Еще мыли здания. Особенно крыши, там слой пыли часто до 30 см был. Мыли простой водой. Уже под конец притащили какую то химию, сыпали мешок на цистерну. В одном дворе, стояли рядом три новых жигуля. С иголочки. Дядька снял с одного аккумулятор, дома то дефицит... Бросил в ноги в уазике. Три дня с ним катался, пока случайно не включил дозиметр в машине. Акум светил на 22 рентгена. Пришлось срочно выкинуть. Насчет бухла. Водки не было. Как и вина с пивом. Но бухали партизаны знатно. Говорит, в деревнях, в садах и огородах было полно самогона, он был закопан в землю. Особенно преуспевали в этом литовцы... Сам он не пил тогда вообще. Возвращаясь в лагерь, мыли себя и машины, одежда вся в стирку. К осени на машинах уже не было краски, так их драили. А к августу дошла их очередь лезть на крышу, скидывать графит. Получивших от 9-до 10 рентген общей дозы, отправляли домой. Получивших больше, в госпиталь. Потому всем писали итоговую дозу не более 10. Хотя доза реально была больше, иногда намного. Один раз приезжал Кобзон, давал концерт. На бортовом грузовике, под баян, пел без микрофона. В общем все было довольно скучно, все время работа с утра до вечера без выходных. Домой вернулся он уже в ноябре. Даже получил какое то пособие, размером в пяток зарплат. Записал ему кино на флешку, посмотрит. Но что скажет и так знаю, тетка его зовет "Слава КПСС"

Источник новости, запрещенный в РФ telegram канал "Кремлёвский безБашенник"

Сколько итальянцев требуется, чтобы вытащить из колодца шестилетнего мальчика? Двадцати пяти миллионов человек для этого оказалось недостаточно, а дальше подсчёты пришлось остановить, поскольку... В общем, это будет очень грустная история. Начало лета 1981 года в Италии выдалось жарким. Во всех смыслах. В середине мая едва не застрелили папу римского. То и дело кого–то похищали и убивали Красные бригады. Мало того, итальянцы вдруг обнаружили, что страной их на самом деле управляет секретная масонская ложа, в результате чего случился правительственный кризис, а премьер–министр ушёл в отставку. Но 12 июня телефоны телерадиокомпании RAI разрывались от звонков тысяч телезрителей, которые в ультимативной форме требовали убрать из эфира весь этот криминал и политику и непрестанно, в режиме реального времени информировать их о том, что же сейчас происходит в Вермичино. А происходило там следующее. За два дня до того, вечером 10 июня, в этом самом Вермичино, глухой дыре неподалёку от Рима, пропал шестилетний Альфредино Рампи. Пропал в буквальном смысле на ровном месте. Вот только что здесь был и — раз — нету. Родители хватились его уже через полчаса, организовали поиски и вызвали собаку с полицией. Розыски, однако, не привели ни к чему, полиция пожимала плечами, собака разводила лапами. Наиболее сообразительной оказалась бабушка мальчика: она предложила заглянуть в заброшенный колодец на соседнем участке. Осмотрев колодец, полиция установила, что он закрыт железным листом, который, в свою очередь, для надёжности придавлен камнями. Но бабушка настаивала, потому лист пришлось снять и заглянуть внутрь. Да, мальчик — относительно невредимый и в сознании — и впрямь находился там. И всё бы ничего, да вот только колодец тот был не простым, а артезианским: диаметром двадцать восемь сантиметров и глубиной восемьдесят метров. Мальчик застрял в его середине, в тридцати шести метрах ниже уровня поверхности. Закрыл же скважину её владелец уже после начала поисков, дабы полиция в ходе их проведения случайно в неё не провалилась. Впрочем, это он погорячился: полиция в колодец не помещалась по толщине и не только провалиться, но и целенаправленно залезть туда не могла при всём желании. Не удалось это и спешно вызванным пожарным, хотя те и очень старались. Тогда пожарные разработали план Б: привязали к верёвке деревянную доску и спустили конструкцию вниз. По их замыслу, Альфредино должен был за неё ухватиться, а они — тянем–потянем — выдернули бы его из земли. Увы, что–то пошло не так, верёвка оборвалась, а доску заклинило между стенками скважины на глубине двадцати четырёх метров. Что наглухо перегородило путь к мальчику. И путь мальчику наверх. Ситуация осложнилась настолько, что на место событий прибыл сам главный пожарный всея Рима. И постановил, что раз Альфредино нельзя выдернуть, как репку, значит, надо его выкопать, как картошку. А именно: пробурить рядом вторую скважину, более широкую, затем соединить её с первой горизонтальным штреком и по нему подобраться к мальчику сбоку или снизу. Оставалось понять, где посреди ночи раздобыть буровую установку. Дело в том, что в те времена итальянские пожарные были в первую очередь именно пожарными. То есть спасать–то вполне умели, но в основном из огня. Системы же централизованной координации и взаимодействия между спасательными службами различных профилей в стране не существовало. И поскольку сказать в рацию «пришлите нам то–то и то–то», было нельзя, пришлось сказать это в телевизор: местный кабельный канал выпустил экстренное воззвание к населению. Тактика успешно сработала. Первый же страдающий бессонницей владелец самоходной буровой установки прыгнул за руль и помчался в Вермичино. Так уж совпало, что бурил он лишь в качестве хобби и в свободное от работы время. По основной же профессии был — как ни странно это звучит — корреспондентом RAI, и приехал не один, а с коллегами, обвешанными телекамерами, прожекторами и микрофонами. Вот как раз микрофон сразу же очень пригодился, его спустили вниз, к Альфредино, и теперь слышали — и записывали — всё, что тот говорил. Ещё до того как доехала буровая, в Вермичино подтянулись и другие добровольцы, в их числе — группа молодых спелеологов–любителей. Были они гораздо стройнее пожарных, поэтому начали привязывать друг друга за ноги и в единственно возможной позе — головой вниз, с вытянутыми вперёд руками — опускать в колодец, в надежде вытащить перегородившую его доску. Однако чем глубже они опускались, тем меньше становился диаметр скважины. И хотя до доски не хватало всего пары метров, ниже было не протиснуться. Тем более долго висеть вниз головой было невозможно чисто физически, существовал риск потерять сознание. Потому главпожарный дальнейшие попытки добраться до доски категорически запретил. Хватит нам, мол, одного мальчика, не хватало оттуда ещё и бесчувственного спелеолога вытаскивать. К утру следующего дня буровую наконец–то развернули и приступили к работе. Хотя случившиеся тут же геологи–добровольцы утверждали, что грунты в этом месте тяжёлые и бурить придётся долго, никто не сомневался в скором благополучном исходе. Тем временем ночные записи голоса Альфредино оказались на столах у телевизионных начальников RAI. Слушать их — с учётом контекста — было, мягко говоря, эмоционально тяжело. Мальчик тяжело и часто дышал, плакал и просился к маме. — Прекрасно, — сказали теленачальники. — Срочно в эфир, для оживляжа новостей. И дополнительных корреспондентов туда пошлите, пусть прямое включение готовят. Главпожарный отрапортовал дополнительным корреспондентам, что всё идёт по плану и Альфредино вот–вот вытащат. Корреспонденты отрапортовали телезрителям: сейчас, дескать, на ваших глаза произойдёт чудесное спасение, не переключайтесь. Зрители прильнули к экранам. Теленачальники отменили все ближайшие запланированные передачи и довольно потирали руки. В этом момент бур наткнулся на каменистый грунт и плотно в нём застрял. — Упс, — сказали теленачальники. — Ну–ка вырубайте трансляцию от греха подальше. — Ну уж нет, — сказали телезрители. — Мы уже прониклись, распереживались и теперь хотим смотреть до конца. Тут надо пояснить, что RAI — телерадиокомпания государственная. И благополучие её начальников сильно зависит от настроений политиков. А настроения политиков зависят от настроений избирателей. Во всяком случае, так было в те давние доберлускониевские времена. Так начался самый долгий на тот момент прямой эфир в истории итальянского телевидения. На пике смотрело его одновременно двадцать пять миллионов человек, то есть в буквальном смысле каждый второй — включая младенцев, стариков и карабинеров — житель страны. Теперь, когда спасательная операция приобрела общенациональный масштаб, отыскать другие, более мощные буровые установки не составляло труда. Единственной проблемой было протащить их через десятитысячную толпу собравшихся вокруг колодца добровольцев и зевак. Полиции оцепить и очистить зону происшествия в голову не пришло, потому спецтехнике ежеминутно грозила опасность столкновения с передвижными пунктами по продаже закусок и прохладительных напитков, развёрнутых предприимчивыми вермичинцами. Как бы там ни было, бурение возобновилось. Однако работы продвигались крайне медленно. К вечеру 11 июня параллельная скважина достигла глубины лишь немногим более двадцати метров. — Так, погодите, — сказал главпожарный, — у меня новая идея. Давайте определим, кто из нас самый тощий, привяжем его за ноги и спустим в первый колодец. —...! — сказали спелеологи. — А мы что почти двадцать часов назад предлагали? Карабинеры принялись прочёсывать толпу, рулетками измеряя ширину плеч собравшихся. Узкоплечий доброволец быстро отыскался, да вот только никто как–то не учёл, что было ему пятьдесят два года. И потому долгое висение вниз головой ни ему, ни спасательной операции пользы не принесло. Идею вновь признали неконструктивной и продолжили копать. К утру 12 июня докопались до тридцатиметровой глубины. Медики уже давно выражали серьёзную обеспокоенность состоянием Альфредино, который провёл под землёй без малого сорок часов. Дыхание его участилось, он периодически терял сознание. Потому дальше вниз решили не углубляться и начали пробивать горизонтальный соединительный штрек, в надежде достичь первого колодца в нескольких метрах над головой мальчика. (рисунок не в масштабе и на нём есть фактические ошибки, но общее представление о ситуации даёт) Штрек пожарные копали руками и с таким трудовым остервенением, что все снова, как и сутки назад, уверились в скором благополучном исходе. Настолько уверились, что теленачальники, памятуя о том, как нехорошо вышло в прошлый раз, трансляцию на всякий случай прервали. Но, во–первых, здания телецентров содрогнулись от телефонных звонков и возмущённых криков итальянцев, во–вторых, выключать стало уж совсем нельзя. Ибо в Вермичино прибыл президент Итальянской республики Сандро Пертини. Не очень понятно, какая там от него была польза. С другой стороны, именно за это итальянцы своих президентов — в отличие от премьер–министров — и любят. Должность эта скорее номинальная, пользы от них не шибко много, зато и вреда никакого. Пертини же вдобавок курил трубку, был старым партизаном и вообще хорошим человеком. Так что присутствие его всех очень воодушевило. Воодушевлённые пожарные удвоили усилия, к семи часам вечера докопали штрек и заглянули в первый колодец. Посмотрели вниз... Посмотрели вверх... И ни вверху, ни внизу Альфредино не обнаружили. — Гм... — сказал главпожарный спелеологам. — У меня идеи закончились. Теперь надежда только на вас. Спелеологи залезли в штрек и оттуда начали спускать в первый колодец фонарь на верёвке. И чем ниже опускался фонарь, тем очевиднее ситуация из тяжёлой превращалась в безвыходную. Альфредино нашёлся в тридцати метрах ниже штрека. А значит — более чем в шестидесяти метрах ниже уровня земли. Неизвестно, соскользнул ли он туда по воле случая или же от вибрации буровой установки. Ясно было одно: дальше копать бессмысленно, на это просто не хватит времени. Мало того, здесь, ниже штрека, колодец сужался ещё больше, теперь диаметр его едва достигал двадцати пяти сантиметров. Слишком узко. Не то что спуститься, но даже просто перелезть из горизонтального прохода в вертикальный спелеологам не удавалось. — Внимание, нация, нам нужен доброволец, — сказало телевидение. И в Вермичино потянулись вереницы лилипутов, дистрофиков и цирковых акробатов. Хотя помыслы и намерения их были самыми благородными, увы, подавляющее большинство волонтёров значительно переоценивало свои возможности и для выполнения задачи совершенно не подходило. Крошечный тридцатисемилетний сардинец Анджело Ликери на этом фоне явно выделялся здравомыслием, хладнокровием и решительностью. Встаньте как можно более прямо. Поднимите руки над головой, прижмите бицепсы к ушам. Не сгибайте локти. Оставаясь в таком положении, попробуйте, скажем, заменить лампочку. Теперь представьте, что делаете вы это вверх ногами, в узкой вертикальной трубе. Настолько узкой, что положение кистей собственных рук по вертикали вы способны изменять, лишь отдавая голосовые команды на спуск или подъём всего тела. И всё это происходит в кромешной темноте, а при каждом движении вверх или вниз острые камни на стенках трубы как ножом разрезают вам кожу во всех возможных местах. Именно так Анджело Ликери провёл сорок пять минут. Он пытался надеть на Альфредино спасательную обвязку, но тот висел с поднятыми вверх руками и ремни на нём не держались. Пытался тянуть его за плечи и локти, но скользкая грязь и глина не позволяли ухватиться как следует. Пытался тянуть за руки, но тело сидело в скважине так плотно, что он лишь невольно сломал мальчику левое запястье. Больше Анджело поделать ничего не мог, хотя и пытался вплоть до полного физического предела: едва он снова выбрался на поверхность, как сам отправился в реанимацию. (Ликери в наши дни и в 81–м году. На заднем плане, на стене — фотография Альфредино Рампи) Тут, казалось бы, спасателям улыбнулась удача. В Вермичино приехал Донато Карузо, который не только обладал ещё более субтильным, чем у Ликери, телосложением, но и, в отличие от последнего, был опытным спелеологом. Дважды за относительно короткое время сумел он добраться до Альфредино и надеть на него сначала медицинские самозатягивающиеся фиксирующие манжеты, а затем полицейские наручники. Однако руки у мальчика были слишком тонкими, всё приспособления с них соскальзывали. Утром 13 сентября, через шестьдесят часов от начала спасательной операции и восемнадцать часов непрерывной финальной телетрансляции, Карузо сообщил, что Альфредино Рампи мёртв. Медики, спустившие в колодец телекамеру и микрофоны, подтвердили наступление смерти. Чтобы извлечь его останки, понадобилась бригада шахтеров и месяц горнопроходческих работ. Вот тут–то и пригодился президент Пертини, всё это время остававшийся на месте событий. — Это недопустимо, синьоры, — сказал он. — Мы всей страной не смогли вытащить упавшего в колодец ребёнка. Больше так быть не должно. Давайте что–нибудь с этим делать. И они сделали. Создали Dipartimento della Protezione Civile, аналог нашего МЧС, которое объединяет и координирует усилия всех военных, гражданских и добровольных спасателей Италии. Ныне оперативно найти буровую установку, спелеолога и даже спелеолога–бурильщика–лилипута стало несравнимо проще. Такие дела.

Как это подвиг вопреки? Вопреки чему? Вот много отрицательных отзывов слышу. Про шахтеров тут говорили, дескать они совсем не такие... А ведь они первые, кто касками на красной площади стучали. Среди них смелых людей больше чем в среднем по профессиям. Меня лично сильно раздражало слово товарищ. На этом пожалуй все. Сцена с министром угольной промышленности конечно натянута, но это лучший момент фильма! Напомню, это художественный фильм. На основе реальных событий. Ну и никто не мешает снять свою версию событий. Но то, что снимает НТВ последние десять лет не буду смотреть, даже если это будет единственный в мире телеканал.